Слишком много событий произошло за последнее время. Он отдал в лапы смерти свою любимую жену, которая так хотела быть с ним, словно с солнышком. Чуть позднее к нему нежданно и негаданно ворвались воспоминания о не свершившимся будущем. Он явно не ожидал, что где-то там являлся крутым мафиози, который не знал ни пощады, ни сожаления, ни каких-то земных чувств. Слишком самоуверенный и слишком жестокий по отношению как к врагам, так и к союзникам.
Как бы то ни было, а жизнь после смерти родных превратилась в кошмар. Простое существование без целей и планов, а раньше всё это было. Воспоминания о другом будущем добили ещё больше. Он был разочарован Бьякураном и зол на него одновременно. Молодой человек не думал о мести, но встреть он его в своей деревушке или каком-то городском переулке — наверняка бы убил, даже не став слушать. Почему-то в глубине души было осознание того, что они ещё могут встретиться в этом времени. Что ж, предателю от этого будет только хуже, хотя заглянуть в эти лиловые глаза всё же хотелось. Интересно, проснулась у него хоть капля совести за содеянное или нет? Как говорится, горбатого могила исправит, правда в случае с этой тварью вряд ли подобное прокатит.
Единственное, с чем он способен жить, так это с прозвищем Закуро. Всё-таки, надо как-то жить дальше, хотя жизнь — это слишком громко сказано. Где-то он, может, и правитель огромных цивилизаций, но здесь простой смертный, который абсолютно не дорожит своей жизнью. Про бритву он вспоминает лишь тогда, когда уже отрастает борода, а про наичистейшую и выглаженную одежду и вовсе забыл довольно быстро. Нет, совсем в грязной и вонючей футболке никуда не пойдёт, он же не бомж, но по несколько дней одну и ту же вещь поносить мог запросто. Утюгом он пользовался лишь тогда, когда жена просила его самого погладить свою одежду, пока сама занималась чем-то другим. Теперь он в этом не видит смысла.
С Кикё Закуро виделся несколько дней назад и тот тоже был не в лучшем расположении духа после воспоминаний. Оба решили тупо нажраться и получилось у них это настолько класно, что у красноволосого потом было два дня отсыпных.
Вспоминать это сейчас, сидя на лавочке в парке с банкой пива в руках и грустно, и весело одновременно. Одет был в мятую футболку и синие джинсы. Мимо проходили люди, кто-то с зонтом, а кто-то без. Все куда-то спешили, будто не замечая человека, который мок под дождём, пусть и мелким. Он подставил лицо под капли, летящие с неба, как будто они смогут смыть ту боль, что разрывала изнутри.
"Зачем я живу? Каково моё предназначение в этой чёртовой жизни? А эти воспоминания, зачем они ко мне пришли? Что мне это даст?"
Он не видит смысла во всём этом и даже не подозревает, что ждёт его впереди.

Читать

Лох — это судьба. В эту дурацкую поговорку Кларисса никогда не верила, и всю свою жизнь положила на то, чтобы доказать всем, миру, докторишкам и этим жутким мафиози, что нескольким неудачам никогда не определить её путь. И почти же! Почти получилось! Она прошла через уличные драки, сломанные кости, ножевые ранения на улице, жуткие мучения при вживлении хадо, год безвылазно просидела в клинике, выполнила кучу мелких поручений и тут, когда, казалось бы она обрела мощь и силу, чтоы защититься — началась чрная полоса... Сначала этот жуткий Ямамото Такеши, а теперь Вария... Черт! Техника Обратной тороны Лун должна была подействовать, но этот коротышка в лягушачей шляпе каким-то образом развеял такую чудесную иллюзию! Кларисса была вынуждена сбежать, как оказалось, уже после Циссы (Вот, предательница!), оставив на поле боя вполне убедительную копию самой себя. Снова проиграла... "Ты всего лишь жалкое отребье! Смирись и оставайся на улице, где тебе и место. И пусть тебя заживо сожрут крысы, раз ты такая слабачка, что не можешь приложить парочку разфуфыренных козлов." Внутренний голос как всегда отвратительно честный, сейчас бесил и лишь ухудшал и без того не самое лучшее настроение.
Раны, нанесенные пламенем Варии болели, однако кровь вроде перестала идти. Оставалось надеяться, что не будет заражения или, что ещё хуже, внутреннего кровотечения. Крови Клара потеряла прилично, однако отлично знала, что раны снаружи куда лучше лечатся, чем внутри. Пламени в хадо оставалось всего ничего, едва-едва для того, чтобы не пугать прохожих своим потрепанным видом.
Над Палермо опустилась ночь, стало холоднее, или это девушке так показалось из-за её нынешнего состояния. Редкие прохожие спешили домой. Сил оставалось всё меньше, да и плана никакого в голове не созрело, но девушка упорна продолжала переставлять ноги.
Внезапно пошёл дождь. Дождь? Хаха... Сказать это — не сказать ничего! Ощущение было, то весь гребанный океан решил вылиться на голову несчастной, и без того не обделенной жизненными трудностями. Проклиная все на свете, начиная со своей матери, которая по неосторожности или прихоти привела Клару в этот мир, Розенкройц щурилась в водяных потоках, пытаясь отыскать хоть какое-то укрытие от дождя. Ей повезло найти навес, под который она забежала. Рядом располагался ресторан, из которого чудесно пахло чем-то вкусным, свежим и, вероятно, довольно дорогим. Ужасно хотелось есть... Но что делать? Ни денег, ни документов у Клариссы не было. При чём такое ощущение, что отродясь.
Вздохнув поглубже, втайне надеясь, что запах сможет её хоть немного насытить, розововолосая принялась стягивать с себя верхнюю одежду, а точнее её остатки, дабы хотя бы выжать из них воду.
В это время из ресторана вышли несколько человек, видимо семья. Впрочем, Кларе было не до того, так что та мирно продолжила выжимать одежду. У них был славного вида мальчуган, непоседливый. В руках он держал модель самолета. Изображая жужжжание реактивного двигателя, малыш носился туда-сюда, увлеченный игрой под навесом, пока его родители увлеченно обсуждали, как же добраться до дома в такой дождь.
И надо же было такому случиться, что он столкнулся с Клариссой, упал и разбил коленку. Клара тоже упала, но быстро поднялась и уже была готова дать сдачи, когда увидела, что это всего лишь малыш. Глаза мальчишки наполнились слезами при виде разбитой коленки и сломанного самолёта. Нахмурившись, девушка подняла останки лайнера и, воспользовавшись пламенем починила его. Нагнувшись к мальчишке, она широко улыбнувшись протянула ему самолет, совершенно забыв про маскировку. Как оказалось, напрасно. Увидев лицо, покрытое царапинами и ссадинами, руки в синяках малыш не просто разрыдался, а завопил так, что Кларисса аж отпрянула. Родители, стоявшие на крыльце, обернулись и завидев своё чадо, ревущее на полу с разбитой коленкой и непонятное существо в ошметках ткани с его самолетом решили, что их ненаглядное детище обижают.
Они тут же завопили что-то на итальянском. Из ресторана начали выходить люди, да и не смотря на шум дождя на их крики начали выглядывать и из соседних заведений.
Объяснять, что она не виновата у Клариссы не было времени и сил. Оставалось лишь скрыться, но и для этого девушке пришлось изрядно потрудиться. Пламя гасло. Собрав последние остатки Воли, Клара стала невидимой и выбежала под дождь. Ей уже было без разницы, куда бежать, она лишь надеялась, что не столкнется ни с кем в этом дожде, из-за которого ничего не было видно. Невидимость спадала и снова появлялась, хотя в таком дожде различить её черты всё равно было бы тяжело. Наконец она забежала в какой-то проулок, споткнувшись о гору мусора, шумно упала навзничь.
"Всё. Я никуда не пойду, пока не отдохну!" — вполне убедительная ложь для того, чтобы сдохнуть в этой расщелине между домов, которую даже улицей не назвать. На четвереньках девушка подползла к стене, облокотилась на неё. Силы оставили Клариссу. Всё, на что пока хватало сил — не закрывать глаза и надеяться, что этот проклятый дождь закончится раньше, чем она замерзнет насмерть.

Читать